Оборона Михайловского укрепления

После перехода всего Северного Причерноморья под власть Российской Империи по результатам Андрианопольского мира с Османской Империей в 1829 году по всему побережью Кавказа начала устанавливаться новая власть. В это время в самом разгаре шла Кавказская война с племенами горцев. Одной из острейших проблем стала контрабанда английского и турецкого оружия морем для боевых отрядов горцев. Для пресечения этой контрабанды Императором Николаем I было принято решение возвести вдоль Кавказского побережья сеть фортов - Черноморскую береговую линию. Однако по ряду причин они были малоэффективны. На «нелепость» создания подобного рода укреплений неоднократно указывали кавказские военачальники, однако Николай I счёл их строительство необходимым. Все укрепления возводились из того материала, который был найден на месте - камни, дерево, использовались особенности местности - возвышенности, реки и овраги.

Положение На Черноморской береговой линии и в Михайловском укреплении

На месте нынешней Архипо-Осиповки, на возвышенности в короткие сроки было возведено Михайловское укрепление. При его строительстве гарнизон столкнулся с определенными проблемами. От частых, а то и беспрерывных дождей в зимний период строения постепенно обрушались. Бойницы из сырцового кирпича периодически обваливались, а наружный облицовочный камень засыпал наружные рвы. Приходилось останавливать работы и восстанавливать разрушенное. Под конец строительства было предпринято нападение убыхов под предводительством их князя Хаджи-Догомуко Берзека, однако оно было успешно отбито. Возведение Михайловского укрепление официально завершено 29 июля 1837 года.

На вооружении в Михайловском форте поставлено разнокалиберное и уже устаревающее вооружение. Чугунные пушки образца 1813 года были имели разный калибр и разный арсенал, что не давало возможности использовать одни и те же снаряды для всех орудий. Кроме того, на вооружении гарнизона стояли уже вышедшие из вооружения русской армии укороченные полупудовые единороги на прогнивших лафетах, которые при выстреле опрокидывались назад, а лафеты после выстрела зачастую попросту рассыпались. Ощущалась острая нехватка современного вооружения, на Черноморскую береговую линию в срочном порядке свозилось все, что было лежало на армейских складах.

К 1840-му году гарнизоны Черноморской береговой линии не были полностью укомплектованы. Из положенных 26 000 человек общая численность рядовых не достигала и 3 000. Из них от 50 до 70% личного состава находилось в лазаретах с цингой, малярией, лихорадкой и другими болезнями. Главными источниками болезней стали обширные болота в устьях рек с гниющими в них растениями и массово размножающиеся в них малярийные комары.

Непосредственно в Михайловском укреплении к марту 1840 года гарнизон состоял из 2-й и 3-й рот Черноморского 4-го батальона, 6-й мушкетёрской роты Навагинского пехотного полка и 9-й мушкетерской роты Тенгинского пехотного полка. Общая численность личного состава до 500 человек, из которых не менее половины было больных или находились в лазарете. На валах было расположено всего 8 разноколиберных орудий.

Положение адыгских племён

После подписания Андрианопольского договора все земли восточного побережья, вместе с населением переходили к России. Проживавшие на землях западного Кавказа адыгские племена шапсугов, убыхов, абадзехов, натухайцев и другие формально переходили в русское подданство, но пока без фактического контроля. Племена разделились на два лагеря. Первые видели много положительных перспектив примирения с Россией и бессмысленность дальнейшего противостояния. Вторые, более многочисленные, стали бороться за свою независимость. В значительной мере лидеры воинственной части адыгских племен действовали под влиянием турецких и английских агентов и эмиссаров, обещавших адыгам поддержку в их борьбе с Россией. На совещаниях с иностранными эмиссарами представители племен провозглашали прекращение всяких отношений с русскими и продолжить сопротивление экспансии Российской Империи.

В 1830-х годах отношения с племенами горцев начали ухудшаться, участились набеги на русские поселения и военные укрепления. Ситуация усугубилась во время неурожая 1839 года и последовавшего за ним голода. Главной целью горцев стало овладение запасами русских укреплений Черноморской береговой линии.

В ожидании штурма

К началу 1840 года под командованием военного лидера убыхов Хаджи Исмаилом Догомуко Берзеком образовался союз ополчения адыгских племен, общей численностью до 40 тысяч человек. Жители прибрежных и горных аулов массово уходили в ополчение. Начальник Кавказской линии генерал-адъютант П. Х. Граббе в своём рапорте военному министру Чернышову писал: «Жители покинули дома и семейства свои и обязались общею клятвою не расходиться до взятия ими всех фортов береговой линии и укреплений».

Притворяясь черкесскими торговцами лазутчики ополчения горцев проникали в укрепления и находили в них как особо слабые, так и особо укрепленные участки, важные строения, места хранения провианта и пороха. Также были нередкими случаи, когда важные знания, а также военные умения горцы получали от дезертиров-поляков.

7 февраля 1840 года отряды горцев, воспользовавшись фактором внезапности, штурмом взяли Лазаревский форт, находившийся рядом с устьем на правом берегу реки Псезуапсе, в современном поселке Лазаревское города Сочи. Бой продолжался около 3-х часов, весь гарнизон, численностью около 100 человек (включая больных) был истреблен и разграблен. Отряды горцев потеряли около 150 человек убитыми.

В ночь с 28 на 29 под напором многочисленного отряда горцев (до 8 000 человек) пал форт Вельяминовский, находящийся неподалёку от устья реки Туапсе. Битва длилась в общей сложности более 12 часов. Весь гарнизон, численностью до 400 человек был убил или захвачен в плен. Потери горцев - до 700 человек убитыми. При взятии Вельяминовского форта получил смертельное ранение один из предводителей шапсугов Тугужуко Кызбэч.

В ночь с 13 на 14 марта отдельные отряды горцев попытались штурмовать Головинское укрепление (ныне поселок Головинка в составе города Сочи), но его гарнизон сумел отбить атаку.

После взятия двух крупных фортов Лазаревского и Вельяминовского горцы начали подготовку к штурму Михайловского укрепления. Уже 15 марта у ворот Михайловского появился лазутчик с известием о сборе отряда из около 11 000 воинов шапсугов и абадзехов, планировавших напасть на форт. Он также пообещал заранее предупредить о дне предстоящего наступления, а в случае невозможности попасть в укрепление - развести в нескольких местах сигнальные костры.

После получения информации о подготовке горцев к атаке командующий гарнизоном штабс-капитан Н. К. Лико собрал военный совет, на который помимо офицеров были приглашены и нижние чины, послужившие более 20 лет и имевшие знаки отличия Военного ордена или Святой Анны. На собрании штабс-капитан, напомнил о долге воинской присяги и объявил собравшимся о его намерении «не сдаваться и биться до последней капли крови», в случае же «неустойки», предложил взорвать пороховой погреб и погибнуть всем вместе с неприятелем, на что собравшиеся ответили единодушным согласием.

Также, ввиду большой протяжённости укрепления, не соответствующей численности гарнизона, Лико распорядился разделить укрепление углублённым ретраншементом на две части и соорудить перед последней из брёвен, досок, бочек и прочего подручного материала траверс, за которым, в случае прорыва неприятеля в укрепление, можно было бы закрепиться. На передовой позиции на бруствере была оперативно сооружена амбразура для одного из орудий, снятого с бастиона, который не представляло смысла удерживать. Всем в гарнизоне было понятно, что будет их последний бой.

17 марта лазутчик снова появился у стен укрепления и подтвердил подготовку боевых отрядов адыгов, которых собралось уже более 11 000 человек, к решающему штурму. Однако, были и другие разведчики, утверждавшие, что горцы решили напасть на другое, менее защищенное укрепление, а на Михайловское нападения не будет. Не смотря на это, гарнизон продолжал нести усиленную службу. Бойцы уходили спать с заряженными ружьями, а на случай тревоги для каждого заранее было определено место на позиции и сектор персональной обороны.

19 марта на утреннем построении Лико попросил выйти добровольцев, готовых в критический момент взорвать пороховой погреб. Из строя вышли 10 человек, среди которых был выьран рядовой Тенгинского полка Архип Осипович Осипов, который еще несколькими днями ранее изъявил желание исполнить последнее поручение командующего. Ему был выдан ключ и он ежедневно с полуночи и до 10 утра с ружьём, фитилём, водой и спиртом запирался в пороховом погребе.

Последние приготовления

С наступлением сумерек, к 10 часам вечерам 21 марта отряды горцев со всех сторон окружили укрепление, однако выдерживали расстояние, чтобы не попасть под обстрел обороняющихся раньше времени. Основные силы черкесов скрытно подошли к перелескам северо-западнее укрепления за рекой Вулан. О наличии горцев поблизости гарнизон узнал по отдалённому лаю выпущенных на ночь за укрепление сторожевых собак. Также лазутчиком в трех местах на ближайших горах были разведены сигнальные костры.

Гарнизон перед последним боем символично надел чистое белье и лучшие мундиры. Бойцы без шума заняли заранее назначенные и подготовленные для каждого позиции:

• 3-я рота линейцев заняла фас, обращенный к реке Тешебс и дороге в сторону Джубги.
• 2-я рота заняла фас напротив, обращенный к долине реки Вулан.
• 9-я рота тенгинцев заняла бруствер северной части укрепления, примыкая флангом к Богатырской батарее.
• 6-я рота навагинцев - этот же северный бруствер, примыкая к джубской батарее (здесь сейчас находится наша гостиница).
• 40 бойцов от навагинцев составили оперативный резерв и расположились в центре, между гаупвахтой, пороховым погребом и цейхгаузом.

Во все орудия заранее была заложена картечь для нанесения максимально урона первым штурмующим группам горцам и их деморализации.

Оборона Михайловского укрепления

Первый штурм горцев начался перед рассветом 22 марта, в районе 4-х часов утра. Передовые группы штурмующих в полной тишине несли лестницы с разных сторон. По сообщениям лазутчиков, большая часть первых наступающих была пьяна, выпив спирт из захваченных ранее Лазаревского и Вельяминовского укреплений. Часовой Джубской батареи первый заметил движущиеся к укреплению отряды в темных одеждах, тут же доложил об этом фельфебелю Х. Комлеву. Обороняющиеся подпустили передние ряды на расстояние пушечного выстрела, после чего гарнизон открыл беглый огонь картечью. После первых выстрелов горцы с неистовым боевым кличем подняли знамёна и открыто устремились на штурм. Во время сумерек бойцы гарнизона вели беглый огонь в массу наступающих наугад. Там не мене, благодаря высокой плотности шквального ружейного и картечного огня горцы вынуждены были отступить на недосягаемые для пуль и картечи позиции.

Около полутора часов шла перестрелка между гарнизоном укрепления и отрядами горцев, укрывающимися за деревьями и в складках местности. Когда полноценно рассвело, горцы возобновили стремительный штурм. Из бастиона орудие успело произвести картечный выстрел вдоль рва, в котором находилось множество штурмующих. Тем не менее, не оглядываясь на убитых и раненых, первые группы черкесских бойцов сумели взобраться на вал, где вступили в ожесточённую рукопашную схватку с ротой линейцев. Несколько раз защтники сбрасывали штурмующих с вала, но новые силы горцев, шагая по трупам своих боевых товарищей взбирались на него вновь и вновь. В конце концов, линейцам вместе с подоспевшим на помощь взводом тенгинцев и взводом навагинцев удалось сбросить штурмующих с вала и обратить их бегство. Защитники продолжали вести беглый ружейный и картечный огонь по отступающим отрядам в спины, увеличивая их потери.

После неудачной попытки штурма, ближе к полудню, в стане горцев начинались разногласия и споры между командирами отрядов. По сообщениям лазутчиков, лидеры убыхов и шапсугов обвиняли друг друга в трусости и бегстве с поля боя. Едва не дошло до полноценного междусобного боевого столкновения между отрядами, но в итоге военачальники обоих племен пришли к соглашению. На совете было решено направить на новый штурм пешее ополчение, а находившуюся до того в резерве конницу подвинуть ближе и использовать её как заградительный отряд. Всадникам было дано распоряжение рубить всякого, кто повернется к врагу спиной.

Оказавшись между укреплением и заградительными отрядами собственной конницы пешее ополчение адыгов вновь бросилось в отчаянный штурм. Несмотря на шквальный огонь защитников, передовые группы черкесов сумели взобраться на вал одновременно в нескольких местах. Изначально горцы атаковали ту часть укрепления, где находился единственный выход гарнизона к реке Тешебс. Но в итоге это был отвлекающий маневр, целью которого было оттянуть основные силы гарнизона от северной и северо-восточной части укрепления, на которую позже пошли основные силы горцев.

Оставшиеся бойцы 3-й линейной роты, защищавшие Джубскую батарею, были окончательно смяты численным превосходством атакующих горцев. Командир 9-й роты Тенгинского полка подпоручик Краумгольд со словами «не робеть» устремился на эту батарею, чтобы выбить оттуда неприятеля, но, получив ранение, споткнулся и был изрублен горцами. Вскоре на оборонительном валу пал и командир 6-й роты Навагинского полка поручик Тимченко. Командующий артиллеристами прапорщик Ермолаев из-за недостатка боеприпасов и людей заклепал орудия и с остатками артиллеристов взялся за ружья. В перестрелке с горцами он и все артиллеристы были перебиты.

В ходе ожесточенного боя гарнизон оказался разделен на два части и отброшен горцами за траверс. Остатки 9-й роты тенгинцев отступили к кавалер-батарее, а 6-я рота навагинцев и 2-я рота линейцев вместе со штабс-капитаном Лико - к траншеям, сооруженным ранее близ порохового погреба и гаупвахты. При оступлении были сожжены продовольственные и прочие склады, чтобы они не достались врагу. Ворвашись в укрепление, горцы подожгли больницу, в которой находилось около сотни тяжело больных солдат.

Укравшись за локальными укреплениями, остатки гарнизона продолжили организованную оборону. Лико был ранен в правую ногу, а из рассеченной левой брови кровь заливала глаза. Тем не менее, командующий, опираясь на шашку, а в левой руке сжимая кинжал, продолжал руководить боем.

Во время небольшой паузы между атаками из рядов горцев появился переговорщик - один из лазутчиков, который предупреждал гарнизон о грядущем нападении. Он предложил Лико добровольно сдаться в плен. После этого командующий прокричал: «Ребята, убейте его! Русские не сдаются», и парламентёр тут же был убит, после чего горцы с ещё бо́льшей яростью устремились в атаку на остатки русских войск.

В то же время отступившие к кавалер-батарее тенгинцы вместе с находившимися там артиллеристами развернули 4 орудия внутрь укрепления и открыли огонь картечью по разошедшимся по укреплению в поисках добычи горцам. Последние в свою очередь устремились на ту батарею, защитники которой, израсходовав боезапас, вступили с атакующими в рукопашную схватку. Рядовой Тенгинского полка Александр Фёдоров, который последний оставался на позиции, прижавшись спиной в угол бруствера, длительное время ожесточенно отбивался штыком и прикладом от наседавших на него около десятка горцев. Однако последние решили не убивать его, а взять живым. После того как Фёдоров окончательно выбился из сил и опустил ружьё, горцы набросились на него и взяли в плен.

В ходе 3-х часового боя все офицеры были перебиты. Руководство боем брали на себя юнкера и нижние чины из дворян. Все бастионы уже были захвачены горцами, над ними развивались красные вымпелы, знаменующие победу.

Подрыв порохового погреба

Рядовой Тенгинского пехотного полка Архип Осипов во время штурма подносил боеприпасы на ближайшие бастионы. Во время очередной ходки на его глазах был убит ротный командир, на валу уже шла рукопашная, а орудия заклёпаны. В то же самое время другой отряд горцев заходил в тыл одной из групп обороняющихся со смежного фаса. Бросив снаряды, Осипов поднял ружье одного из убитых солдат, произвел выстрел в сторону противника и направился к пороховому погребу.

К тому времени горцы уже обступили погреб, несколько человек разбирали крышу, а также пытались выломать дверь. А. Осипов сообщил об этом штабс-капитану Лико. Видя сложившуюся ситуацию абсолютно безнадёжной, Лико отдал распоряжение взорвать погреб. Иеромонах Маркел благословил Осипова и дал ему приложиться к кресту. Осипов сорвал с гранаты пластырь, в другую руку взял зажженный фитиль и направился к погребу. Вместе с ним к погребу направились 40 тенгинцев, прокладывая дорогу штыками. Пробираясь к своей цели, группа Осипова потеряла 20 человек убитыми. Находясь в нескольких шагах от погреба, он прокричал: «Пора, братцы! Кто останется жив, помни моё дело!». Остававшихся около погреба горцев солдаты подняли на штыки. Архип Осипов нырнул в открытую дверь, у входа осталось несколько раненых бойцов для охраны, а оставшиеся направились к Морской батарее.

Около 10 утра в южной части Михайловского укрепления прогремел сильнейший взрыв. По свидетельствам выживших в том сражении бойцов, бревна, которыми была застлана крыша погреба разлетелись на расстояние до 500 метров. Военный историк Дмитрий Васильевич Ракович со слов очевидца писал: «…раздался страшный треск, всё содрогнулось, и целый столб дыма с пламенем, с человеческими трупами, с камнями, взвился на воздух!.. <…> Всё смолкло и солнце, не дойдя ещё до полудня, осветило только кровавую картину смерти и разрушения.»

Потери сторон

Гарнизон Михайловского укрепления был полностью уничтожен: 420 человек убитыми, около 80 взяты в плен. Среди пленников были штабс-капитан Лико и подпоручик Безносов, оба умерли в плену от полученных в сражении ранений. Также в плен попал иеромонах Маркел. Общие потери черкесов по разным оценкам доходил до 3-х тысяч человек. Во время штурма был ранен и потерял глаз Юсуф Нечепсухо, бывший одним из военачальников штурмующих отрядов.

Сражение за Михайловское укрепление считается одной из самых кровавых битв Кавказской войны.